Моя мать была воспитана в своей деревне, потом она приехала во Францию, где она никого не знала, и не говорила по французски.
Двадцать пять лет тому назад, в нашем районе проживало всего несколько семей из Магреб, а когда она только переехала, не было совсем никого. Потихоньку, благодаря рождению детей, моя мать заперла себя в наших аппартаментах, окруженная одиннадцатью детьми, в регионе без солнца и без возможности свободно выйти и сделать покупки. Мой отец, загруженный на работе, привозил продукты сам и оставлял в магазине всю свою зарплату рабочего. Не было вопросов, контролировать или нет рождение детей, в эту эпоху слово «противозачаточная таблетка» было неизвестно, и Бог ему посылал сыновей. Я спрашивала себя позднее, не было ли причиной рождения такого количества детей сиротство моего собственного отца?
И в начале своей жизни во Франции, моя мать не предполагала провести свою жизнь иначе, как на 3ем этаже у окна, выходя из дома, только для того, чтобы родить или следом за моим отцом с выводком мальчиков за спиной. Меня заточили как и ее. Взрослея мои братья обретали свои права, но не я. Если подружки из моего квартала приходили за мной, чтобы поиграть во дворе, я была вынуждена спрашивать разрешения у своего отца, и он никогда меня не отпускал. Я оставалась наблюдать за играми подруг на балконе. Я не спрашивала почему, я не пыталась понять. Нет, так нет. Я оставалась на балконе, заключенная неизвестно по какому закону. Я была маленькой, в начальной школе, и я не понимала, какая же опасность меня подстерегала во дворе?
Понемножку наш квартал заселяли другие семьи из Магреб, потом африканцы. В школе мы были перемешаны с французами, весь этот маленький мир жил в гармонии, моя лучшая подруга Сурия играла с друзьями. Фарида, Жозефина, Сильвия, Малика, Алия и Шарлотта забавлялись без меня. Почему?
Мой отец воспитал всех детей так, чтобы его боялись. Когда он с нами разговаривал, если один из нас не мог смотреть ему в глаза, он бил его ладонью. «Ты опускаешь глаза!»
Никогда ни одного слова нежности, еще меньше объятий. Я помню только один раз, когда он взял меня на руки. Один раз в моей жизни. Тогда он поцеловал меня, чтобы сказать добрый день или добрый вечер.Мне была невыносима разница между его грубой авторитарностью и тем, что я видела в отношениях детей и родителей из французских семей. Я вспоминаю организованное путешествие с классом. Мой отец сказал «нет». Учитель встретился с моим отцом и очень вежливо сказал «Ваша дочь ничем не рискует, девочки и мальчики разделены.» Но он сказал «нет». Проблема была в том, что он не мог контролировать это отделение от мальчиков. Но в десять лет дети абсолютно невинны. Я не могла даже вообразить ничего постыдного в отношения с мальчиками.
Между тем в доме я спала в той же комнате, что и куча мальчишек. И это совершенно не беспокоило моего отца! Меня же это беспокоило. Он игнорировал тот факт, что опасность для меня может исходить от моих братьев…
